свободы действий

1) связывать, скручивать; накрепко привязывать

2) перен. лишать свободы действий; затыкать рот

f

1) ручка, ручонка

2) pl наручники

3) тех.

f

1) рабство, порабощение; крепостное состояние; кабала, зависимость; потеря национальной независимости; подневольное состояние

2) тяжёлая обязанность, бремя

3) зависимость; ограничение; ограничивающее условие; ограничение права, свободы действий

4) юр. сервитут; ограничение права использования земельного участка

5)

6) pl вспомогательное оборудование

1) считать каждый грош, едва, еле сводить концы с концами

2) не иметь свободы действий, слепо следовать указаниям

1) не слушаться седока ( о лошади)

2) связать руки, лишить свободы действий

3) навязывать свою волю, принуждать

4) торопить, подгонять, ускорять ход событий

1) стеснять в движениях

2) разг. лишать свободы действий; стеснять, мешать, препятствовать

- être gêné aux entournures

1) муж кормилицы

2) человек, дающий средства к существованию, благодетель

1) общ. скручивать, накрепко привязывать, связывать

2) перен. затыкать рот, лишать свободы действий

3) арго. читать

общ. (qn) лишить (кого-л.) свободы действий, (qn) сковывать по рукам и ногам

1) общ. бремя, зависимость, кабала, ограничение права, ограничение свободы действий, порабощение, бесправии, услужение, крепостное состояние, ограничение, ограничивающее условие, подневольное состояние, потеря национальной независимости, вспомогательное оборудование, рабство, тяжёлая обязанность

2) тех. ограничения возможности использования

3) юр. ограничение права использования земельного участка, сервитут

4) радио. ограничение возможности использования

  Приказы

   1974 – Канада (107 мин)

     Произв. Productions Prisma Inc. (Монреаль), Les Ordres Inc. (Монреаль)

     Реж. МИШЕЛЬ БРО

     Сцен. Мишель Бро и Ги Дюфрен

     Опер. Франсуа Прота (ч/б и цв.)

     Муз. Филипп Ганьон

     В ролях Жан Ляпуэнт (Клермон Будро), Элен Луазель (Мари Будро), Клод Готье (Ришар Лавуа), Луиз Форестье (Клодетт Дюссо), Ги Прово (доктор Жан-Мари Бошмен), Луиз Пратт (Луиз Будро), Мартин Пратт (Мартин Будро), Моник Пратт (Моник Будро).

   Канада, октябрь 1970 г. После того, как Фронт освобождения Квебека похищает министра и английского торгового атташе, правительство вводит чрезвычайное положение, и по всей стране начинается лавина на 1-й взгляд необъяснимых арестов. Самые обыкновенные граждане, максимально далекие от политики, попадают в застенки и под пытки. Через несколько дней или недель их отпускают на свободу без каких-либо объяснений.

   ►  Великолепное использование методов «прямого кино», которые оказываются эффективны и плодотворны, лишь когда выполняют иную функцию, кроме той, для которой были предназначены изначально. В этом фильме все интервью – поддельные, а все репортажи – постановочные, как в театре или художественном кинематографе. Используя подобные методы как наживку, режиссер получает дополнительный козырь для того, чтобы усилить в зрителе ощущение реальности и жестокости происходящего. Важность и актуальность сюжета оспорить невозможно, поскольку речь тут идет о неравной борьбе человека с властью и государственными интересами, о постоянном риске мгновенного превращения любой демократии в самую варварскую тиранию. Голый и ледяной визуальный ряд, отточенный Мишелем Бро, можно с полным правом назвать кафкианским, хотя это слово слишком заезжено. Он воспроизводит атмосферу повседневного ада диктатуры, где отдельный человек не стоит ничего, полностью лишен свободы действий и права выбора и даже не понимает причин того, что с ним происходит. Он будто живет в тюремной камере, раздвинутой до масштабов страны или – почему бы и нет? – целой вселенной.

  Парни что надо

   1983 – США (192 мин)

     Произв. Warner (Ирвин Уинклер, Роберт Чартофф)

     Реж. ФИЛИП КАУФМЕН

     Сцен. Филип Кауфмен по одноименной книге Тома Вулфа

     Опер. Калеб Дешанел (Technicolor)

     Муз. Билл Конти

     В ролях Сэм Шепард (Чак Йегер), Скотт Гленн (Алан Шепард), Эд Хэррис (Джон Гленн), Деннис Куэйд (Гордон Купер), Фред Уорд (Гас Гриссом), Барбара Херши (Гленнис Йегер), Ким Стэнли (Панчо Барнз), Вероника Картрайт (Бетти Гриссом), Памела Рид (Труди Купер), Скотт Полин (Дикей Слейтон), Мэри Джо Дешанел (Энни Гленн), Чарлз Фрэнк (Скотт Карпентер), Лэнс Хенриксен (Уолли Ширра), Доналд Моффэт (Линдон Б. Джонсон), Левон Хелм (Джек Ридли).

   Исторический обзор, посвященный развитию ВВС США и исследованиям космоса, начиная с октября 1947 г., когда Чак Йегер пересек звуковой барьер и стал самым быстрым пилотом в мире, и заканчивая маем 1963 г., когда Гордон Купер совершил последний одиночный полет на космическом корабле класса «Меркурий».

   ►  Фильм выражает одновременно 2 точки зрения на выбранную тему: ностальгия и восхваление (умеренное) в описании эры великих первопроходцев-одиночек, чаще всего неизвестных широкой публике; ирония и критика в описании современности. Когда-то пилот был единоличным правителем на борту своей машины – как до, так и во время полета. Затем техника настолько усложнилась, что пилоту стало дозволено лишь издалека наблюдать за ее подготовкой, а после отрыва от земли он оказался лишен всякой свободы действий и права на собственную инициативу. Космические экспедиции при вынужденной пассивности участников стали походить на миссии камикадзэ. Эта двойственность обогащает фильм, ничуть не вредя его цельности. Она в некоторой степени отпугнула широкую публику, которую все больше притягивают монолитные произведения, лишенные каких бы то ни было тонкостей смысла. И Парни что надо – фильм, который был достоин всемирного признания, – не был вознагражден тем успехом, на который мог рассчитывать.

   Классическая, взвешенная, ясная, спокойная режиссура Кауфмена избегает фальшивого лоска и туманности. Она продолжает традиции великих классиков американского кино, в особенности Хоукса, сохраняя при этом все самое драгоценное (критическое отношение, своеобразную скрытую усмешку), что есть в творчестве, напр., таких авторов, как Роберт Олтман. С точки зрения актерской игры фильм особенно блистателен. Кауфмен собрал для своей картины ряд наиболее одаренных актеров современного американского кино. Во главе их – великолепный Сэм Шепард, Гэри Купер наших дней. Если к драматургическому творчеству Сэма Шепарда (театральные пьесы и киносценарии) позволено относиться сдержанно, то его актерский талант очевиден; остается только надеяться, что он будет гармонично развиваться в будущем. Напомним, что на сегодняшний день в послужном списке Шепарда значатся еще 2 замечательные картины: Фрэнсис, Frances, 1982, Грэма Клиффорда – весьма удачная биография актрисы Фрэнсис Фармер, особенно в той части, что касается ее психологических проблем и ссор с врачами; и Деревня, Country, 1984, Ричарда Пирса – почти документальная хроника тяжелой жизни американских фермеров в наши дни.

  Случайные попутчики

   1951 – США (101 мин)

     Произв. Warner Bros. (Алфред Хичкок)

     Реж. АЛФРЕД ХИЧКОК

     Сцен. Реймонд Чандлер, Уитфилд Кук, Ченци Ормонде по одноименному роману Патриши Хайсмит

     Опер. Роберт Бёркс

     Муз. Дмитрий Тёмкин

     В ролях Фарли Грейнджер (Гай Хейнз), Рут Роман (Энн Мортон), Роберт Уокер (Бруно Энтони), Лео Дж. Кэрролл (сенатор Мортон), Патриша Хичкок (Барбара Мортон), Лора Эллиот (Мириам Хейнз), Мэрион Лорн (миссис Энтони), Джонатан Хейл (мистер Энтони), Хауард Сент-Джон (капитан Тёрли).

   В поезде, идущем в городок Меткалф, к теннисисту Гаю Хейнзу, уже довольно известному в спортивных кругах, подсаживается незнакомец – Бруно Энтони. Бруно, судя по всему, прекрасно осведомлен о жизни Гая. Например, ему известно, что Гай хочет развестись с женой Мириам и жениться на Энн Мортон, дочери сенатора. После короткого предисловия Бруно делится с Гаем своей схемой идеального преступления: он возьмется устранить Мириам, а Гай убьет отца Бруно, которого тот смертельно ненавидит. Отец Бруно, человек невероятно богатый, хочет заставить сына работать, а Бруно не может этого допустить. Поскольку ни у Бруно, ни у Гая не будет видимого мотива, они наверняка не попадут под подозрение. Гай не принимает всерьез это необычное предложение от человека, который явно не в себе. Он выходит в Меткалфе и идет к жене, продавщице в музыкальном магазине. Она объявляет ему, что хоть и беременна от другого, нисколько не намерена разводиться, потому что Гай вот-вот станет знаменитым и начнет зарабатывать больше денег.

   А Бруно тем временем выполняет свою часть плана. Он следит за Мириам, которая с 2 друзьями отправляется в парк развлечений. Он душит ее на небольшом островке – в конечном пункте «тоннеля любви». В этот момент Гай находится в поезде ― он едет в Нью-Йорк и беседует с изрядно выпившим профессором математики. Гай встречает Бруно и узнает от него о гибели жены. Он понимает, что столкнулся с опасным сумасшедшим, но не смеет обратиться в полицию из страха быть обвиненным в соучастии. Он приходит в дом Энн Мортон, но не говорит о Бруно. На следующий день его вызывают в полицию, но профессор математики не может его вспомнить, и его алиби рушится. Теперь Гай под круглосуточным наблюдением; полицейская бригада работает посменно. Вдобавок его повсюду преследует Бруно и требует, чтобы Гай выполнил свою часть их так называемого уговора.

   Через общих знакомых Бруно выходит на Энн и ее отца. Энн начинает что-то подозревать, и Гай рассказывает ей все. Он безуспешно пытается связаться с отцом Бруно и поговорить с ним о душевном состоянии его сына. Энн добивается того же от матери Бруно. Ей удается напроситься на прием, но она встречает лишь глухое недоверие пожилой женщины, которая, впрочем, и сама явно не в ладах с собой. Бруно грозится Энн, что оставит на островке зажигалку с инициалами Гая, случайно оказавшуюся в его руках после их первой встречи. Эта железная улика неминуемо приведет к аресту Гая. Гай не может пропустить важный матч. Начинается состязание на скорость между Гаем, которому нужно как можно быстрее победить соперника, и Бруно, спешащим в парк аттракционов. По дороге Бруно роняет зажигалку в водосточную решетку и теряет время, доставая ее оттуда. Тем не менее он попадает в парк первым. Заметив полицейских, Бруно воображает, будто они идут по его следам, хотя на самом деле они пришли арестовать Гая, поскольку бригада, следившая за ним, упустила его из виду. Гай находит Бруно, которого опознает ярмарочный торговец, видевший его в вечер преступления. Гай и Бруно дерутся на карусели на полном ходу (пуля, выпущенная полицейским, по ошибке попала в машиниста карусели, и тот упал на рычаг управления). Проскользнув под карусель, ярмарочный торговец останавливает ее. Умирая под обломками карусели, Бруно по-прежнему утверждает, что преступник – Гай. Однако когда он умирает, его рука разжимается, открывая миру пресловутую зажигалку

   ►  Одна из тех 5–6 картин Хичкока, что наиболее важны для понимания этого режиссера. В этом фильме важнейшая хичкоковская тема – присвоение чужой вины – предстает в самом открытом виде и становится главной движущей силой действия. Это действие, большей частью состоящее из попыток персонажа (Гая, чью роль играет Фарли Грейнджер) вырваться из расставленных сетей, окутано мерцающим, металлическим и холодным светом, отточенным оператором-постановщиком Робертом Бёрксом, который впервые работает с Хичкоком. Гай, невинно обвиненный, настолько же лишен инициативы и свободы действий, как и его товарищ по несчастью – персонаж Генри Фонды в фильме Не тот человек, The Wrong Man. Как и герой Фонды, Гай искупает некую метафизическую ошибку, связанную с первородным грехом. Для Хичкока, кажется, в мире не существует полностью «невинно обвиненных»: Гай думал об убийстве, хотел совершить убийство и поэтому вступил в заколдованный круг вины. И главная схватка Случайных попутчиков происходит, ни много ни мало, между Дьяволом (в блестящем исполнении Роберта Уокера) и его порождением. Последний в финале побеждает, перед этим пройдя по краю пропасти, поскольку с моральной точки зрения Хичкок принадлежит к лагерю оптимистов или, по крайней мере, старается оставить у зрителя такое впечатление. В последних фильмах, несмотря на то, что времена изменились и он уже имел возможность завершать сюжеты не традиционным хэппи-эндом, а победой Зла, он каждый раз отказывался это делать. Этот фильм снят им в классическом, строгом, почти суровом стиле, который, однако, перемежают лихорадочные вспышки в точках наивысшего напряжения и саспепса (см. сцену убийства Мириам; сцену матча с участием Гая и параллельного движения Бруно к парку аттракционов; наконец, сцену на бешено мчащейся карусели). Именно в таких местах, когда режиссер чувствует, что крепко держит публику он позволяет себе на время отключиться от сюжета и увлечься визуальными узорами, складывающимися в целую симфонию образов и звуков, где удовольствие от рассказывания истории уступает место чистому наслаждению от создания динамичных пластических образов. Но Хичкок непременно дождется, когда зритель окажется в полной его власти, чтобы наконец сделать приятное себе и проявить, таким образом, свою подлинную природу – природу гениального формалиста, обладающего полной властью над временем в своих картинах и пользующегося им, чтобы оттачивать адские, апокалиптические образы, избавляясь тем самым от собственных навязчивых идей. В такие моменты (они могут растягиваться надолго) он изобретает и использует с легендарным мастерством целый арсенал трюков, оптических и фотографических эффектов, которые зритель в большинстве случаев не успевает разглядеть при 1-м просмотре, а иногда даже и при пересмотре.

   N.B. История разногласий между Чандлером и Хичкоком не представляет ни малейшего интереса. Чандлер был приглашен для написания диалогов для фильма после того, как от этой работы отказались несколько сценаристов. Похоже, писатель совершенно недооценил драматургический гений режиссера и даже на мгновение не заподозрил, насколько глубоко тот привязан к историям, выбранным им для постановки.

   БИБЛИОГРАФИЯ: раскадровка (990 планов) в журнале «L'Avant-Scène», № 297–298 (1981).

1) оставлять

2) оставлять, покидать

3) завещать, оставлять по завещанию

4) предоставлять

5) уступить, продать дешевле

6) оставить; не заниматься чем-либо

в конструкции laisser + прил. оставлять

в конструкции laisser + инфинитив позволять, разрешать

в конструкции laisser + предлог à + инфинитив давать возможность

  Источник

   1949 - США (114 мин)

     Произв. Warner (Генри Бланк)

     Реж. КИНГ ВИДОР

     Сцен. Эйн Рэнд по ее же одноименному роману

     Опер. Роберт Бёркс

     Муз. Макс Стайнер

     В ролях Гэри Купер (Хауард Роурк), Патриша Нил (Доминик Фрэнкон), Реймонд Мэсси (Гейл Уайненд), Кент Смит (Питер Китинг), Роберт Даглас (Эллсуорт Туи), Генри Халл (Генри Кэмерон), Рей Коллинз (Роджер Энрайт), Морони Олсен (член административного совета), Моррис Энкрум (прокурор).

   Хауард Роурк отчислен из архитектурного института за нонконформистские взгляды и становится учеником архитектора Генри Кэмерона, которым он восхищается, однако независимый дух доводит Кэмерона до разорения и смерти - без сомнения, преждевременной. Храня верность принципам учителя, Роурк строит лишь 4 здания за долгие годы практики и вскоре оказывается без гроша. Он отвергает советы - и деньги - своего бывшего однокашника Питера Китинга, который теперь «преуспел» и рекомендует ему идти навстречу клиентам. Роурку предлагают заказ на строительство небоскреба, но он отказывается, когда узнает, что заказчики хотят внести в проект элементы неоклассицизма. Он предпочитает устроиться рабочим на стройке. Там его замечает Доминик Фрэнкон, журналистка многотиражной газеты «Знамя». Она просит его восстановить плитку на ее камине, которую сама же загодя разбила, чтобы заманить Роурка к себе под каким-нибудь предлогом. Однако Роурк присылает вместо себя другого. Униженная Доминик приходит на стройку, чтобы врезать ему по физиономии. Позднее он врывается к ней, и их ссора перерастает в оживленную потасовку.

   Непомерно гордая Доминик запрещает себе любить и восхищаться, считая эти чувства оковами, мешающими свободе действий. Через несколько дней она узнает, что Роурк уволился со стройки и не оставил адреса. Он наконец получил долгожданный заказ. Построенное им здание - шедевр оригинальности - вызывает полемику. Главный редактор «Знамени» Гейл Уайненд по совету редактора архитектурной рубрики Эллсуорта Туи начинает кампанию против здания. Доминик не одобряет эту инициативу и увольняется из журнала, еще не зная, что мишень кампании - тот самый рабочий, которого она приглашала к себе. Встретившись снова, Роурк и Доминик признаются друг другу в любви. Но она хочет, чтобы он бросил архитектуру. Когда Роурк отказывается. Доминик нарочно выходит замуж за Гейла Уайненда, давно влюбленного в нее.

   Кампания, развернутая «Знаменем», наносит серьезный удар по карьере Роурка. Он вынужден принимать более скромные заказы - например, проект заправочной станции, - которые выполняет старательно и покорно при условии, что ему не будут мешать. Удивляясь упорству и неподкупности Роурка и глубоко восхищаясь его талантом, Уайненд заказывает ему строительство своего дома, который должен быть похож на храм или крепость в честь Доминик. Роурк не злопамятен и соглашается работать на своего бывшего врага и соперника в любви. Тем временем, звезда Китинга поблекла. Он вышел из моды. Он просит у Роурка помощи в работе над масштабным проектом под названием «Кортленд», который отхватил для себя. Роурк соглашается рисовать чертежи инкогнито, если ему позволят действовать на его усмотрение. Но в последний момент клиенты требуют изменений, и Китинг не может им отказать. Роурк и Доминик взрывают «Кортленд» и требуют открытого суда.

   Атаку на Роурка возглавляет Туи, самый непримиримый его враг. Уайненд увольняет Туи и начинает кампанию в защиту Роурка. Впервые в жизни он готов защищать то, во что верит. Но Туи, вполне сознательно заигрывающий перед читателями и сотрудниками Уайненда, чтобы подкрепить свое могущество, заставляет Китинга признаться в тайном сговоре с Роурком. Так он вынуждает Уайненда дать задний ход. Уайненд с опозданием понимает, что был в собственной газете не хозяином, а инструментом общественного мнения. Он вынужден подписать передовицу против Роурка. В суде Роурк защищает себя сам, ставя под вопрос правомерность главного обвинения: может ли человек отказаться служить обществу? Он отмечает, что лишь мечтатели, всегда поначалу вызывающие к себе враждебное отношение, по-настоящему двигают человечество вперед. Их единственное орудие - их ум, их мозги. Коллективного разума не существует, а значит подлинный творец может действовать только по собственным критериям и расчетам. Он не может подчиняться чужим диктатам. После этой обличительной речи Роурка оправдывают. Один из его бывших заказчиков выкупает развалины «Кортленда» и предлагает Роурку построить его заново по своим чертежам. Уайненд закрывает газету. На вырученные деньги он мечтает реализовать мечту своей жизни: построить самый высокий небоскреб в Нью-Йорке. Он поручает заказ Роурку, а через несколько мгновений кончает с собой. Доминик поднимается с Роурком на вершину строящегося здания.

   ► Эта экранизация романа Энн Рэнд, вдохновленная жизнью и творчеством Фрэнка Ллойда Райта, - несомненно, самый значительный и личный фильм Видора, хоть и не самый убедительный. Главная его смелость в том, что Видор намеренно использовал биографический и романический материал для создания не романа и не драмы, а философской аллегории, абстрактной поэмы, где каждый персонаж становится носителем какой-либо идеи, категории, воплощает какую-либо ценность или антиценность, по мнению Видора. Уайненд олицетворяет мнимую власть, отсутствие творческих сил: он думает, будто манипулирует толпами, хотя на самом деле толпы манипулируют им. Критик Туи олицетворяет демагогию интеллектуалов и политиков, которая стремится всех уравнять и обезличить, чтобы закрепить свое могущество. Доминик олицетворяет другое призрачное и опасное стремление: поиски абсолютной свободы, приводящие к желанию убить в себе любовь, восхищение - нити, естественным образом связывающие нас с миром. Персонажу Роурка выпала важнейшая роль: стать олицетворением независимого творца, в чьих поступках воплощаются живые силы природы. На этом образе Видор строит скорее метафизическую, чем нравоучительную оду в честь несгибаемости, индивидуализма и гордости, рождающей в человеке ту самую божью искру, благодаря которой он поднимается выше всех вещей. Только этот божественный индивидуализм способен служить интересам общества, множества, тогда как любая другая форма власти только пользуется обществом и порабощает его. Таким образом, гордыня Доминик обличается как отрицательная и разрушительная, а гордость Роурка восхваляется за то, что несет в себе творческие силы. Это столкновение абстракций, эту битву титанов Видор нарочно описывает в напыщенном, торжественном стиле, на грани выспренности. Парадокс: эта поэма во славу индивидуализма мало внимания уделяет отдельным характерам; этот рассказ о гигантской эротической силе, связывающей 2 людей, почти лишен плотской чувственности. Происходит это частично от того, что Видор расположил действие фильма в огромных, геометричных и ледяных декорациях. В этих декорациях персонажи фильма, хоть и одетые в современные костюмы-тройки, напоминают скорее библейских героев или древнеегипетских фараонов. Повсюду в повествовании чувствуется некая удушливость: дело в том, что в нем нет обычных граждан, главной ставки в битве титанов - той самой толпы, которую Видор умеет превосходно показывать, когда хочет.

  Иерихон

   1946 - Франция (117 мин)

     Произв. Саша Гордин

     Реж. АНРИ КАЛЕФ

     Сцен. Клод Эйманн, Шарль Спак

     Опер. Клод Ренуар

     В ролях Пьер Брассёр (Жан-Сезар Морен), Пьер Ларкей (Костыль), Луи Сенье (доктор Нобле), Жан Брошар (Минго), Анри Насье (комендант Мюнхаузен), Ив Денио (Робер Детай), Жак Шарон (граф Жак де Сен-Лё), Пьер Пало (Дитрих), Ролан Армонтель (Мюска), Лин Норо (Роза Дюкрок), Азьфред Паскуали (член муниципального совета, подающий в отставку), Реймон Пеллегрен (Пьер), Санта Релли (Симона Мишо).

   В ночь на 6 июня 1944 г. партизаны взрывают мост, и немецкий конвой с топливом застревает на вокзале Амьена. Немецкий комендант приказывает мэру составить список 50-ти заложников, которые будут расстреляны, если с поездом что-нибудь случится. Мэр собирает членов муниципального совета и предлагает им занести в список собственные имена. Все соглашаются, за исключением 2 человек, подающих в отставку. Комендант дополняет список, занеся туда ряд заключенных (большинство арестованы за участие в Сопротивлении), в том числе - нескольких обитателей 1 камеры: доктора Нобле, клошара по прозвищу Костыль, типографа Мюска, графа Жака де Сен-Лё и циничного и трусливого мошенника Жан-Сезара Морена.

   Дочь железнодорожника Симона Мишо и фармацевт Пьер с группой партизан совершают налет на поезд. Девушка попадает в плен, молодой человек погибает. Заложников, как и было условлено, запирают в церкви, чтобы казнить наутро. Всю ночь они пишут письма родным, томятся в страхе и тревоге. Поднявшись на кафедру, Морен призывает товарищей хоть что-нибудь предпринять - лизать немцам сапоги, если понадобится, - лишь бы добиться свободы. Его линчуют, выдав его смерть за самоубийство. Немецкий офицер приходит, чтобы объявить пленникам, что их - 51 человек вместо 50. Он вычеркивает 1 имя из списка - Морена. Ему предъявляют повешенного. Тогда он заключает, что заложники собраны в полном составе. Ночью французские части готовят операцию «Иерихон» и нападают на тюрьму. В то время как Симона Мишо и заложники берутся за оружие, начинается обстрел. Некоторые действующие лица погибают, выжившие присоединяются к партизанам.

   ► 2-й и лучший фильм Анри Калефа. Это не просто фильм о Сопротивлении (подобно Битве на рельсах, La Bataille du rail): он показывает весь диапазон реакций местных жителей на действия подпольщиков. Калеф прекрасно работает с актерами; он способен и на индивидуальные портреты, и на картины массовых действий. Он не боится разбавить (и обогатить) трагизм повествования комическими эпизодами: напр., сценой, где Паскуали не хочет вносить свое имя в список заложников и подает в отставку с поста члена муниципального совета под тем предлогом, что он якобы не согласен с решением о ремонте стадиона. Обратите также внимание на портрет аристократа, любителя армейских песенок и национальных гимнов, в чьей роли выступил Жак Шарон. Угодив под арест за распевание «Марсельезы», он советует всем остальным поступить так же во время долгой ночи ожидания, а заметив английские самолеты, восклицает: «Эх! Если бы я знал „Боже, храни короля“!» Пьер Брассёр, как и во многих других случаях, играет циничного и гнусного персонажа.

   Иерихон - это редкий пример французского эпического фильма; но поддержание равномерной и серьезной интонации, необходимой в эпосе, не помешало возникновению множества столь любимых в то время частных деталей, дающих актерам второго плана возможность проявить талант. Так сложилось, что во французском кино эпическая интонация может быть принята публикой, только если пройдет через некоторый унанимизм, и в данном случае этот переход весьма удался. Тема солидарности в борьбе с врагом выражена с неподдельной искренностью, и произошло это, в том числе, благодаря слаженности в команде актеров и членов съемочной группы. На съемках они были полны надежды и оптимизма: эти чувства были характерны для французского кино времен Освобождения.